Александр Сергеевич Иванов, выпускник 1950 года
Яркая плеяда учителей 40-ых годов.
Большое видится на расстоянии. Удивительно, что по прошествии двух третей века в нашей памяти отчетливо вырисовываются мудрые и благородные черты наших учителей, их доброта и потрясающая эрудиция.
Они – прочно в нашей памяти не только фамилиями, именами – отчествами, но также вниманием и поступками. Многие пришли к нам с рубежа ХХ-го века, пережив тяготы двух разрушительных мировых войн.
На острие технического прогресса. После тяжелого ранения на фронте физику нам преподавал Сергей Макарович Алексеев. Помнится, в мире еще витали ужасы Хиросимы и Нагасаки, а Сергей Макарович в амфитеатре наклонного физического кабинета рисовал на доске схему создания критической массы в атомной бомбе. В 1947 году – все это было неведомо и страшно секретно. На крыше школы он смонтировал небольшой телескоп, и все мы осваивали зрительно закон всемирного тяготения. Для демонстрации базовых физических явлений он использовал архаичный медный прибор датированный 1791 годом (два века он покоился в шкафу на верхней полке справа).
Результат: два его отличника - Юра Якимов и Юра Рязанцев стали докторами физико-математических наук, профессорами. Ю. Якимов - директором Института Механики при МГУ, Лауреатом Ленинской премии,
а Ю. Рязанцев до сих пор преподает… в Мадридском университете и поддерживает связь с одноклассниками. Мой товарищ по конферансу на школьных концертах Виктор Ицкович стал известным специалистом по котлостроению (и основным хранителем истории и традиций Арбата), а Миша Красников, Борис Мусаэлян и Юра Розовский закончили Архитектурный институт. Саша Купреев стал успешным военным летчиком-истребителем, который, правда, однажды был сбит и ранен, но благополучно приземлился на парашюте в тропическом лесу. Шестеро одноклассников из нашего «Б» класса поступили в Военно-инженерную академию им. В. Куйбышева. Кстати, в институты поступили все 88 выпускников 1950- го.
Непререкаемый авторитет педагогики. Математические предметы у нас вела Мария Никифоровна Покровская, заслуженный учитель РСФСР, депутат районного совета, партийная деятельница. Она слыла ведущим, требовательным математиком. Ее урок начинался: «Шесть человек - к доске, доску - на шесть частей, решать примеры, быстренько». В таком темповом горниле выковывались будущие доктора наук. Хуже было тем, кто не успевал за передовиками. И не важно, что ты сидел до трех ночи, честно осваивая алгебраические биномы, что ты прошел во второй тур на Олимпиаде в МГУ. С тобой могут обойтись как с отпетым лентяем. Такое отношение зачастую вызывало чувство несправедливости, а у некоторых - комплекс неполноценности.
Видимо, каждому - свое. Я, например, пошел поступать в гуманитарный институт. На вступительных в МГИМО набрал 25 очков из 25 (таких счастливчиков оказалось всего 3 из 100). На экзамене по литературе очень помогли наши школьные уроки Марии Александровны Шильниковой, которая увлеченно прививала нам системное восприятие литературных произведений, аналитический подход к ним.
Возвращаясь к нашему математику М.Н. Покровской, нужно отметить одно обстоятельство. Часто на ее уроки приходил невысокий пожилой мужчина, с близоруким взглядом, садился на заднюю парту и погружался в чтение каких-то записей. Похоже, он с безразличием коротал у нас время. Потом мы узнали, что это - муж Никифоровны, писатель по фамилии Медынский. На переменах в тогдашней мужской школе было принято швыряться тряпками (для стирания доски). И высшей доблестью считалось как-бы ненароком попасть в Григория Медынского (ах, простите, мы не нарочно). В горячке увлеченного перешвыривания - иногда тряпки
вылетали на улицу, что пахло международным скандалом, поскольку напротив школы находилась канадская миссия и милицейский пост. *)
*) Спустя 20 лет, в Женеве, на приеме в японском посольстве, я разговорился с Послом Канады. Узнав, что я русский, он с восторгом вспоминал, что его дипломатическая карьера начиналась в Москве. «Так ваш офис находился в Староконюшенном переулке и вы хорошо знакомы с Арбатом? – спросил я. «Откуда вы все это знаете?», - удивился он. «Так я как раз учился в школе напротив вашего Посольства. Мы еще имели обыкновение швыряться тряпками. До вас они не долетали? - «Нет. Что вы, Что вы. Очень воспитанные ребята там были, мы даже удивлялись».
Он сказал это как-то очень искренне, и мне поверилось, что это – не просто дипломатическая вежливость. Похоже, наша школа получила высокую международную этическую оценку.
Через пару лет незримая «вахта» Григория Медынского принесла свои плоды: вышли в свет его две книги - «Повесть о Юности» и «Девятый «А» - репортажи о жизни класса. Многие ребята себя узнавали, хотя некоторые характеры были собирательные. Только фамилии были изменены. Я, кажется, был Баталиным. А вот Криворучко из параллельного класса остался под своей фамилией. Главная наша гордость состояла в том, что автор за эти книги был удостоен Сталинской премии.
Тяга к самоусовершенствованию. Преподававшая английский язык Роза Ильинична Рябикова буквально излучала доброту. Под ее лучезарную улыбку мягко-произносимые незнакомые слова прочно абсорбировались слушателями. Она последовательно, поэтапно выдавала нам лингвисти-ческие тонкости, соблюдая естественный темп восприятия. И все нам казалось легко, и хотелось идти дальше. Она сумела пробудить интерес к языку, потребность осваивать его самостоятельно. Английский язык только начинал вводиться в школах, это был перспективный язык сотрудничества, вытеснявший немецкий язык - язык войны. Были трудности – глушилось зарубежное радио, телевидения еще не было, редко, где можно было услышать живой язык. Институт репетиторства не был в моде. Работали самостоятельно и осваивали язык, удивляясь его простоте и открытию новых возможностей. Как это потом пригодилось.
Выращивая цветы жизни. Всеобщим уважением пользовалась преподавательница биологии Евгения Николаевна Жудро. Помнили, что в первые месяцы войны она решительно возглавила школу, четко организовав эвакуацию ребят. А на уроках она умела сосредоточить внимание каждого на всей линейке растительного и животного развития - от одноклеточной амебы - до сложных организмов приматов. Во многих лечебных, научных и биологических учреждениях Москвы работали ее ученики. Случалось, в 8-9 классах она «по-знакомству» водила нас в хирургическое отделение на улицу Россолимо на операции, в частности, по сшиванию сосудов новым советским аппаратом – предметом зависти зарубежной медицины. И не удивительно, что один из ее учеников предыдущего выпуска - Альберт Аксельрод возглавил реанимационное отделение в одной из ведущих больниц Москвы (это в дополнение к тому, что он явился с А. Масляковым одним из основателей знаменитой телевизионной программы КВН). А наш одноклассник, Игорь Шевелев, стал академиком, признанным автором одного из 10 мировых открытий ХХ века в области биологии.
Уроки уважения к личности. Незаурядным преподавателем был учитель географии Николай Николаевич Батрушевич. Только когда его не стало, мы узнали, что он проработал в школе почти полвека - со дня формирования Медведниковской гимназии в 1901 году. Как две капли воды похожий на Чехова, в пенсне, в черном сюртуке с ослепительно белыми манжетами, по существу современник писателя, он воплощал в себе пришельца из XIX века - своей тонкой интеллигентностью, манерами, непривычным строем фраз. Он обращался к учащимся только на «Вы», всячески подчеркивая уважение к их достоинству.
На всю жизнь мне запомнился элегантный урок деликатности, преподанный им легким движением мизинца. Я был новичком в устоявшемся коллективе 8- го класса. И ребята сдержанно относились к «провинциалу», приехавшему с Сахалина (правда, они не подозревали, что сами – арбатские провинциалы по отношению к человеку, семья которого до революции жила в Кремле). Но Николай Николаевич хорошо знал, что многим достойным людям доводилось бывать в местах отдаленных.
Он вызвал меня к карте мира и торжественно произнес: «Ну-с, молодой человек, покажите нам всем пожалуйста, где находится… Индонезия?»
- ??? По радио я слышал, что только что образовалось новое государство с таким названием, но точные габариты его еще были не ясны. По сходству
в произношении я медленно стал приближать указку к Индокитаю… И тогда Николай Николаевич незаметным для всех движением мизинца переправил мою указку на остров Ява, которую я усердно стал сгруппировывать с соседними островами. «Совершенно верно, молодой человек. Именно так нужно следить за международными событиями» - восторженно воскликнул он. Моя репутация в новом для меня коллективе была подкреплена.
Я особо никогда не рисовал портретов, и способностей таких не имел, но почему-то захотелось запечатлеть его благородный образ. Этот рисунок, изрядно пожелтевший, сохранился. А спустя 33 года я с признатель-ностью вспоминал о благородном движении мизинцем Николая Николаевича, когда Ту-104 проносил меня над островом Калимантан по пути на Конференцию ООН в Маниле, где предстояло сотрудничать с представителем Индонезии, возглавлявшим группу развивающихся стран.
Школа патриотизма, гордости за свою страну. У нас были выдающиеся учителя – историки. Милейший Дмитрий Николаевич Никифоров буквально завораживал своими рассказами об исторических событиях и личностях. Невольно хотелось самим читать больше и больше. Вера Владимировна Сказкина, супруга академика Сказкина (автора Вузовских учебников по истории) приобщала нас к анализу и системному восприятию развития государства и общества. Ребята с удовольствием звали ее «ВВС» - не только по инициалам, но и по названию популярной футбольной и хоккейной команды, где (под эгидой Василия Сталина) блистал всеобщий кумир - Всеволод Бобров. Такое прозвище в то время было мечтой любого учителя.
Наши любимые историки раздвигали границы знаний великой российской (и мировой) истории, и вместе с педагогическим коллективом - универсальной науки и культуры. Это было образование высоких стандартов. Трудно представить, но именно знания, полученные в 59 школе, позволили мне сдать экстерном выпускные экзамены в Лондонском университете. Чтобы не быть голословным - поясню на конкретном примере.
В 60-х годах мне довелось работать в Лондоне в международной организации. Для продвижения по службе (с 3 –го на 1 секретаря) необходимо было иметь западное образование (которого тогда никто из наших не имел). И я подал документы на сдачу экстерном. Пришлось писать (весной 1967 года) несколько 3-часовых сочинений на английском языке. Я не сделал ошибок (спасибо Розе Ильиничне), только не доглядел со спорными запятыми. В частности, на экзамене по товароведению было задано сочинение на тему «История белого рейнского вина». Кроме того, что оно белое и что производится на Рейне я не знал ровным счетом ничего (в отличие от сдававших со мной французов). Однако, памятуя уроки всеобщей истории Дм. Ник. и «ВВС», я стал действовать по следующей схеме.
Еще во времена Римской империи виноградные лозы с берегов Тибра (ведь на нем – Рим) вместе с когортами римских войск проникали на склоны долины Рейна (ведь реки обычно текут в долинах) и культура рейнского винограда улучшалась на благодатных (по логике) почвах Эльзаса и Лотарингии, пока немцы во Франко-Прусской войне 1870 г. не отторгли у Франции эти урожайные провинции. А немец, как известно, любит шнапс (не так ли), и рейнское вино пришло (по-видимому) в запустение. И только после того, как 11 ноября 1918 г. в Компьенском лесу под Парижем (спасибо «ВВС») было подписано окончание 1-ой Мировой войны, и провинции были возвращены Франции, – в нежных руках французских женщин (надо же быть галантным) Рейнская лоза была возрождена и белое рейнское вино восстановило свое место на мировом рынке и достигло берегов Калифорнии (видел в магазине с такой маркой).
- Сочинение выпускника 59 школы - в порядке назидания - зачитывали французским соискателям.
И продвижение по службе было завоевано, и право участвовать в секретариате Конференции ООН в Женеве (1968 г.). А там Индонезийские дипломаты (ценившие нашу поддержку их борьбе за независимость) ненароком помогли нам (и Австралии) получить вторую по размерам после Кубы квоту по сахару (1 млн. тонн). Такой вот получился индуктивный метод: от частного – к общему.
Чтобы тело и душа были молоды… В начале прошлого века Медведниковская гимназия располагала одним из лучших в Москве по тем временам спортивных залов. Это было завидное новшество. По воспоминаниям моего отца, в годы 1-ой Мировой войны и гражданской войны в этом зале проходили военные занятия и учения Всевобуча.
В наши годы, после П-ой Мировой войны спортзал стал базой бурного развития спорта: волейбол, баскетбол, гандбол, футбол, различные виды борьбы… Многие учащиеся затем вошли в сборные Москвы, а наши Леонид Лейтман и Юрий Истомин стали мастерами спорта по фехтованию, вышли на национальный уровень. Несколько лет назад на встрече выпускников я заметил в спортзале гроссмейстера Юрия Авербаха, неоднократного чемпиона Москвы по шахматам. Его задумчивый взгляд говорил о чувствах, переполнявших его. Ведь именно здесь он постигал азы целеустремлен-ности и выносливости для будущих интеллектуальных единоборств.
Да, родная 59-ая много дала нам для нашего физического и – в широком плане – творческого развития. За несколько лет до нашего выпуска середины века школу окончил будущий легендарный Эльдар Рязанов, на десятилетия поднявший на мировой уровень стандарт нашего кино. Вскоре после окончания нами институтов, на исходе 1956-го ярко вспыхнет его «Карнавальная ночь». А незадолго до этого, в конце 40-х, мы на школьном микроуровне осваивали законы изобразительного искусства в драмкружке под руководством стажеров Театра Вахтангова. Помнится, мы ставили «Остров Мира» Евгения Петрова, погибшего в 43-м (соавтора Ильфа). На всю жизнь осталась полезным уроком тщательная, объемная, многоплановая проработка одной только фразы из моей роли: «Кушать подано, сэр!».
Бескорыстное, увлеченное, творческое отношение к жизни и к труду
ненавязчиво прививалось нам школой, ее учителями, закладывая эти качества в экономический, нравственный и культурный потенциал нашего поколения.
« …Мой труд вливается в труд моей республики…»
В первые послевоенные годы философия жизни общества сводилась к очевидным задачам - восстановлению народного хозяйства и развитию науки и техники. Учиться, работать на производстве и развивать науку было престижно. Сфера услуг считалась второстепенной. А понятий - менеджер, управляющий по маркетингу, дилер, промоутер и. т. д. - вообще не существовало в природе.-
Около 90% выпускников школы поступили в технические ВУЗы, получили инженерные профессии и влились в сферу производства - машиностроение, энергетику, химию, строительство, или в науку. Некоторые наши товарищи включились в разработку таких направлений технического прогресса, как авиация, космос, или ядерная энергетика. Некоторые – в развитие транспортной инфраструктуры: до сих пор упрочившиеся нефтяные корпорации пользуются магистральными трубопроводами, построенными 40 лет назад.
И промышленное производство расширялось весьма ощутимо. Объективный показатель: в 70-х годах доля оборудования в экспорте страны достигала около 20% (ныне она составляет немногим более 2% !).
За 1960-1985 гг. Советским Союзом было экспортировано за рубеж в общей сложности свыше 4 тысяч летательных аппаратов (в том числе первые реактивные авиалайнеры, среди которых самый безопасный – по статистике - ИЛ-62), свыше 5 миллионов легковых и грузовых автомобилей, 2,3 тыс. морских и речных судов, 200 тыс. станков, более 10 млн. телевизоров и радиоприемников, более 100 млн. наручных часов. И это только верхушка бывшего производственного айсберга. Так что нашему поколению есть - чем отчитаться. К слову сказать, нынче в нашей стране большинство перечисленных товаров почти (а то и совсем) не производится, а в основном только импортируется из других стран. Так что будущим поколениям предстоит серьезно поработать. Хорошо, хоть есть с кого брать пример…
Иванов Александр Сергеевич, к.э.н. , доцент